Там, где течет молоко и мед (сборник) - Страница 42

– Машка, – говорит Саша, – а теперь объясни, бога ради, для чего вся эта заваруха с религиозным браком? Поехали бы как нормальные люди на Кипр и расписались!

– Папа, ты понимаешь, брак должен быть освящен. Освящен! А иначе это просто еще одна еда в ресторане. И потом, Ави… Ави сказал, что для него огромное счастье стоять под хупой со своей любимой женщиной. Со своей любимой женой…

– А что, и фамилия неплохая, звучная, – вдруг говорит папа. – Помнится, у нас в роду был какой-то Толедано.

Ох уж этот папа! Выдумает так выдумает. Ну откуда, скажите на милость, у нас в роду мог взяться человек с фамилией Толедано?!

Глава 27. Американцы

– Господа, нам письмо! – Маша размахивает большим конвертом.

– Счет за телефон? – ахает мама.

– Не счет, не отчет и не реклама. Настоящее письмо. Из Америки!

– Из Америки – это точно мне, – смеется папа, – наверное, от Клинтона.

– Господа, вы готовы к прослушиванию? Только прошу не перебивать, я вам не синхронный переводчик.

Господа готовы. Они давно сидят рядком на диване, мама с крючком, папа с газетой. Так скучна и однообразна жизнь, когда кончаются силы. Не зря кто-то из великих сказал, что старость – это бестактность природы.

– «Мои дорогие друзья!» – начинает торжественно Маша.

– Вот видите, – радуется папа, – мы его дорогие друзья!

– Дедуля, не обольщайся. Это формальное приветствие.

– «Мои дорогие друзья! Я глубоко сожалею…»

– Сожалеет, – ахает мама, – я так и знала! Что-то случилось…

– «Я глубоко сожалею, что отнимаю ваше время, но эта тема волнует меня всю жизнь. Я разыскиваю родственников моего покойного отца…»

– Дедуля, а может, у нас есть богатые родственники в Америке? А мы-то, дураки, вкалываем!

– Читай, читай, вертихвостка, – голос папы вдруг садится, и он начинает кашлять.

– «Меня зовут Самюэль Раппопорт. Родителей моего отца звали Авраам и Рахель…»

– Авраам! Папа, – кричу я, – ты слышишь, Авраам Раппопорт! Ты же сколько раз вспоминал про дедушку раввина. Точно – Авраам Раппопорт! А как звали твою бабушку?

– Не помню, – папа растерянно разводит руками. – Она очень рано умерла, еще когда моя мама была девочкой.

– «А моего отца звали Аарон Раппопорт. В 1912 году он с братьями эмигрировал в Америку. Но в Белоруссии у него осталась сестра. Белоруссия – это одна из провинций старой России…»

– Хорошо, что он нам объясняет, а то иди знай, что такое Белоруссия!

– Читай, читай, – шепчет папа.

– «Сестру моего отца звали Мирьям Раппопорт. В конце прошлого века она вышла замуж за Иосифа Блюма. У нее было пятеро детей. Отец оставил мне список всех имен, но я не преуспел найти их в России. Моя жизнь уже финиширует…»

– Как финиширует? – спрашивает мама.

– Ну, подходит к концу, наверное, он старый человек.

– «Моя жизнь уже финиширует, поэтому я решил написать вам, уважаемый господин Арон Блюм, хотя вас нет в этом списке. Но все остальные данные подходят, и я посчитал, что вы могли родиться после отъезда моего отца.

Я почти успел найти вас в России, но вы эмигрировали, и это взяло еще время, пока мне ответил израильский департамент. Мой отец был глубоко привязан к своей сестре, более того, он утверждал, что и он, и его братья, которых в России звали Мотл и Герш, обязаны ей удачей и благополучием. Всю его жизнь отец мечтал разыскать сестру, но, к сожалению, Советская Россия не отвечала на запросы. Я живу надеждой, что успею выполнить волю отца. Я прилагаю мои телефоны и прошу связаться со мной, если вас это не затруднит.

Может быть, вам интересно будет узнать, что отец и его брат Георг (Гирш) прожили долгую успешную жизнь, а второй его брат Майкл (Мотл) умер от опухоли головного мозга в 1928 году. У всех братьев были семьи, у Майкла трое детей, у отца и Георга по четыре. Всего наша семья содержит сейчас 56 человек.

С глубоким уважением и надеждой. Самюэль Раппопорт».

– Звони, – кричит папа Маше, – звони скорее!

– Дедуля, у них сейчас ночь.

– Ничего, ничего – разве можно ждать!

Маша с сомнением смотрит на меня, но у кого же есть терпение ждать!

Она набирает номер. Отвечают очень быстро. Правду говорят, что связь с Америкой прекрасная. Маша бесконечно извиняется, вот только что получили письмо, дедушка очень разволновался…

– Это пр-р-рекрасно, – голос пожилой, но такой громкий, что всем слышно и без трубки, – это пр-р-рекрасно, что вы звонить сразу! Я так долго вас искал! Я верил, что вы меня понять!

Потом он все же переходит на английский. Маша бойко тараторит в ответ. Это же надо, чтобы родной ребенок так хорошо говорил по-английски! Наконец они прощаются.

– Что? – в один голос спрашиваем мы все.

– Он вылетает, – говорит немного растерянная Маша, – с сыном, дочерью и тремя внуками!

– У меня есть один вопрос, – говорит практичный Саша, – где вы их всех собираетесь разместить?

Оказывается, такой вопрос может возникнуть только у бывшего советского человека. А у них уже все готово: билеты, отель и даже экскурсия в Эйлат. Агент обо всем позаботился, сообщает нам мистер Самюэль, хотя его самого интересует только встреча с родственниками.

И вот мы в аэропорту Бен-Гурион, ничего аэропорт, выглядит вполне прилично. Мы – это папа, Саша и я, с большими плакатами под мышками. Накануне долго спорили, какую писать фамилию, Раппопорт или Блюм, потом решили, что напишем обе.

Вот уже и о прибытии рейса объявили. В огромном зеркале отражаются выходящие пассажиры с тележками, и вдруг… я невольно выступаю вперед… прямо мне навстречу идет женщина, невысокая совершенно рыжая женщина (знаю я эти чертовы кудри!), ярко-зеленые глаза блестят среди веснушек. Ну просто не лицо, а морковно-капустный салат!